Agora imaginemos nós que as mulheres mal arraçoadas durante a gravidez, e é o mais do comum, sem carne, sem leite, algum pão é couves, se punham também a comer os filhos, e, tendo imaginado e verificado que tal não acontece, torna-se afinal fácil distinguir as pessoas dos animais, este comentário não o acrescentou o redactor, nem Ricardo Reis, que está a pensar noutra coisa, que nome adequado se deveria dar a esta cadela, não lhe chamará Diana ou Lembrada, e que adiantará um nome ao crime ou aos motivos dele, se vai o nefando bicho morrer de bolo envenenado ou tiro de caçadeira por mão do seu dono, teima Ricardo Reis e enfim encontra o certo apelativo, um que vem de Ugolino della Gherardesca, canibalissimo conde macho que manjou filhos e netos, e tem atestados disso, e abonações, na História dos Guelfos e Gibelinos, capítulo respectivo, e também na Divina Comédia, canto trigésimo terceiro do Inferno, chame-se pois Ugolina à mãe que come os seus próprios filhos, tão desnaturada que não se lhe movem as entranhas à piedade quando com as suas mesmas queixadas rasga a morna e macia pele dos indefesos, os trucida, fazendo-lhes estalar os ossos tenros, e os pobres cãezinhos, gementes, estão morrendo sem verem quem os devora, a mãe que os pariu, Ugolina não me mates que sou teu filho.
Ну-ну, вообразим себе, что женщины, плохо питающиеся во время беременности, а это явление более чем распространенное, какое там мясо, какое молоко, сидят на хлебе с капустой, тоже примутся пожирать своих детенышей, вообразили? убедились, что это невозможно, и теперь нам гораздо проще понять, чем люди отличаются от животных, и этот комментарий принадлежит не главному редактopy, но и не Рикардо Рейсу, который думает совсем о другом, а именно о том, какая кличка больше всего подойдет этой сучке-детоубийце, не назовешь же ее Дианой или Джерри, да и зачем ей теперь имя, что прояснит оно в ее преступлениях или в их мотивах, если все равно суждено ей умереть от хозяйской руки, которая спустит курок или поднесет кусочек мяса с отравой, размышляет Рикардо Рейс и вот наконец находит подходящее имя, образованное от имени Уголино делла Джерардеска, графа и людоеда, пожиравшего детей своих и внуков, о чем есть упоминание в соответствующей главе "Истории гвельфов и гибеллинов", смотри также - Алигьери Данте, "Божественная Комедия", "Ад", песнь тридцать третья, вот пусть и зовется Угол иной мать, пожирающая собственных детей, изверг рода собачьего, существо, столь бесповоротно отрекшееся от своей природы, что нутро у нее не перевернется от жалости к тем беззащитным созданиям, в чью мягкую и нежную плоть вонзает она клыки, к тем, чьи еще хрупкие косточки хрустят под ее резцами, и, стеная, не увидят слепые щенки, что причиной их погибели стала родная мать, О Уголина, не убивай меня, я - твое дитя.